Толстые пласты ноздреватого ила на пятикилометровой глубине,
неподвижные и мертвые, косматые, словно шкура допотопного зверя, вдруг
вспучились, поднялись и сейчас же распались, обращаясь в кипящие темные
тучи, гася бесчисленные звездочки планктона, роившиеся в прозрачном мраке.
Обнажилось изрезанное трещинами скальное основание подводной равнины.
Из трещин, выбрасывая обильную пену, полезла вязкая, светящаяся бурым
блеском масса и протянула на несколько километров скрюченные, как корни
старой сосны, отростки. Продуктов извержения становилось все больше, исчезло
темное сияние магмы, и уже только исполинский столб пара, бешено крутясь и
разбухая, беззвучно и стремительно поднимался сквозь тучи взбаламученного
ила. Но даже этот столб бесследно исчезал задолго до поверхности,
растворяясь в неимоверной водной толще.